Дорога в сорок пятый.

Дорога в сорок пятый.

1

Юность моя под звездой кочевала,

Юность моя нецелованной шла,

Юность моя обелиском вставала,

Юность,

Взлети,

Встань на оба крыла!


2

Смертельно усталый,

Махоркой пропахший,

Молчащий до срока,

Как дот,

Вернулся.

Молюсь я отцовской папахе,

Что шла сквозь семнадцатый год.

Как будто я сам не стонал у распятий,

Как будто к виску не тянулся мой страх,

Как будто со мной не прощались ребята,

По рации,

Смерть повстречавши в горах…

Сижу и молчу в материнской хатенке,

Как будто в патроннике старый патрон.

Мурлычет котенок –

Целую котенка,

Ремнями скриплю,

Как обшивкой вагон.

Прости меня, Мать!

Не пою и охрип я

От жгучих затяжек,

От горьких глотков.

Пусть горница наша,

Пропахшая липой,

Поможет забыть мне

Зрачки чужаков.

Прости меня, мать,

Я в кирзовых притопал,

До лоска ли было,

До блеска ли мне.

Я видел разрывов

Горячие топки

И слезы прощаний

Познал на войне.

Прости меня, мать,

Что седин твоих заросли

Не гладил рукой,

Не молился на них.

Война научила и вере,

И ярости,

То я,

То меня ударяли под дых.

3

Никем не обласканный,

Никем не утешенный,

Рифму искал,

Как в древности шелк,

И вдруг

Репродуктор,

Как ветер заснеженный:

«Победаа!??»

И рифмы тогда не нашел.

«Победа!» -

Ревели счастливые глотки,

«Победа!» -

Гудок заводской тянул.

А мне хотелось

Забраться в лодку,

И старого паруса слышать гул.

Вот он Байкал!

Рядом! Чудовищный!

Чудовищно-страшный

В своей красе.

А тут еще чаек

Горластое сборище,

В белых мундирах,

Галдит на косе.

Байкал плескался

В каменной чаше,

И в чреве таил

Прибоев заряд.

Валун обхватив,

Со степной растяжкой,

Песню покатывал

В горле бурят.

Вот так сорок пятый

Я встретил в Иркутске.

Но вновь эшелон:

На Восток!

На Восток!

Гудела побудка,

Гудела побудка,

Закрыл я глаза.

И вот в эти минуты

Увидел вдали

Материнский платок.

4

Мы в вагоне едем с Васькой:

Назначенье – новый полк.

Васька очень любит сказки,

Понимает в рифме толк.

Говорит он мне:

«Дружище!

Должен я стихи писать,

Я могу прожить без пищи,

А без песен – как сказать!

У Донца лежит мой батя,

Вот в чем истина и суть –

Я солдат, и о солдате

Напишу когда-нибудь…»

Я смотрю на Ваську тихо,

На упрямость глаз и скул.

Этот может.

Мчатся пихты,

Семафор, на караул!

Позади – завод Петровский,

Впереди еще Чита…

Что нас ждет:

Иль марш бескровный,

Или смертная плита?

А пока несутся ели,

На стоянках – омулек.

Все, что знали, все пропели,

« Раздавили пузырек».

Мы в вагоне едем с Васькой:

Назначенье – новый полк.

Васька любит очень сказки,

Понимает в рифме толк.

5

Сухая падь.

В сухую падь

Летит тревожный ветер

Спать.

Он ткнется стопудовой

Птицей

О сопку,

У излучин вод.

Река Аргунь.

Тальник.

Граница.

Ночь…

Тихо.

Сорок пятый год.

Ромашек запах. Запах ила.

Трава пехоту приютила.

А за кардоном тишина,

Как будто вымерли японцы,

Как будто можно

Без гранат.

Шагнуть туда,

Навстречу солнцу…

Но вот – ракета!

Хвост ее,

Как обелиск в ночи встает.

Сметая на пути кардоны,

Рванулись танки на Хайлар,

И жизнь моя

Вошла патроном

В удар,

В нацеленный удар.

За стычки все и авантюры,

За ад,

За черта,

За банзай,

Я кровь возьму,

А не купюры,

Высокомерный самурай!

Сухая падь,

В сухую падь

Летел тревожный ветер спать.

6

Хоронил я Ваську у дороги,

На чужой, китайской стороне.

И шептал,

Не веря в Бога:

«С Богом!»

Старшина сто граммов капнул мне.

«Пушанго?» -

Накидку рвал с плеча.

Да не плохо,

Очень даже плохо!

Я сквозь зубы юные рычал.

И старик со мною соглашался.

Бой утих,

Катя к Артуру ад.

И стоял старик –

Сухой и жалкий –

Между нами не было цитат.

Между нами был дымок доверья:

Мы скорбили!

Он слезил, и я.

«Капитана!

Заходили двери…

Капитана!

Будет сын моя?..»

Хоронил я Ваську –

Плакал птахой.

Горе, горе,

Ты острей ножа.

Квасов Васька!

В красной он рубахе,

Будто юный Лермонтов,

Лежал.

Был салют у той стены

Китайской.

Сел на камень,

Одинокий я.

Поднималась весть

И шла,

Как тайна –

Уходила в русские края.

Уходила к русскому порогу,

И гудела жалобно в трубу.

Облегчите, слезы, а не боги,

Свято материнскую судьбу.

Я жалею,

Я жалею очень…

Я опять по памяти кружу!

А над Васькой плачет

Чья-то осень…

… А к могиле друга

Не схожу.
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
  • Яндекс.Метрика